Перед тем, как поднимать паруса, изучали по блогам и форумам мнения посетивших Хорватию и воспользовавшихся гостеприимством отеля «Лагуна Альбатрос». Мнения полярные: приветливы – не очень, вкусно – невкусно, тихо - шумно и т.д. Сегодня могу сделать вклад в общую копилку. Да, действительно, блок мощных вентиляторов во дворе озвучивает пространство. При закрытой балконной двери почти не слышно, но поскольку отлично работающий кондиционер свежего воздуха не прибавляет, то или в духоте или с озвучкой. Дело усугубилось тем, что приехали 13 сентября (какие могут быть суеверия), Интернет обещал дождь, который и пошел с середины дня из нависавших с утра облаков. Есть время присмотреться к отелю и порядкам. Для начала нас попробовали поселить на третьем этаже, прямо на уровне вентблока и с видом на плоскую бетонную крышу, плавно переходящую в ресторан. Восстали. Welcome, переселили на 6-ой. Отель – индустриальное более-менее здание, приезд и отъезд к reception между 4-ым и 5-ым этажами, а вся остальная жизнь со стороны, выходящей на море, с бассейнами и прочими радостями «все включено». В столовой смесь шведского стола и «шведской руки». Вы берете суп, десерт, напитки, а мясо, рыбу, гарниры вам накладывают на раздаче, масса людей в колпаках и с поварешками. Одна сарделька – пожалуйста, еще одна – пожалуйста, еще одна – пожалуйста. Но просторно и чисто. Большой плакат – не уносите еду, а то поймаем и придется заплатить. Тут же большая стеклянная копилка с прорезью с евро и кунами: то ли благотворительность, то ли собранные с уносящих еду штрафы. Такое дежа вю на тему «ресторан тоска по дому».

        Может, конечно, это хандра первого дня: тебя довезли с комфортом люди «Трансаэро» (честь и хвала, безукоризненные подъем и посадка, спокойный полет, вкусный завтрак), недлинный трансфер от Пулы до Пореча, и симпатичная девушка-гид рассказывает, что и где по дороге, как уберечься от самозваных гидов, как мало знающих русскоговорящих гидов, какие экскурсии. Экскурсии довольно дорогие, тем не менее, запишемся завтра еще на две, кроме заказанной в Москве поездки в Венецию. Выбрали тур по Истрии и Плитвицкие озера. Правда, ехать до озер далеко, но слышали и видели много хорошего, только не было бы в понедельник дождя.

       В номере по погоде прохладно, но запасных одеял, как в Греции, на Кипре, в Испании, нет. Попросили – дали. Номер небольшой и аккуратный с двумя черно-белыми гравюрами в простых деревянных рамках на стене: четыре дерева контражуром на черном фоне и с подсвеченной пожухлой травой на переднем плане, а на второй крошечная часовенка со слепыми окнами и входом и пустой звонницей под осенними облаками. Все совершенно в стиль погоде первого дня и шуму дождя и вентиляторов за окном. Зато ванная комната большая и хорошо оборудованная, с окном за жалюзи, прелесть. Что немаловажно, в шкафу бесплатный сейф с электронным замком и выбираемым вами шифром. Заселяемся на reception вслед за большой компанией соотечественников – молодых мужиков, присланных отдыхать от фирмы, то ли вахтовики, то ли перегонщики. Прилетели рано, а заселяют после 12, успели перекусить и погулять. «Вашему товарищу нехорошо?» «Не-а, ему-то как раз хорошо, лучше всех»,- гогочут двадцать луженых глоток. Простой, демократичный, 4-звездочный.

            Обычно мы уезжаем отдыхать осенью, когда не жарко, как правило, на грани сезона, иногда за гранью. И хотя так сложно, как поначалу здесь (когда уже 13 сентября «every time it rains», и море вдруг, по отзывам, стало холоднее), никогда не было, но все равно почти всегда нашим лейтмотивом в осенней сонате была мелодия и слова великого Пьеро: «Потом опустели террасы, и с пляжей кабинки снесли…». Сидим на террасе отеля, метра на 4 прикрытой навесом, а дальше открытое пространство с вертикальной сеткой дождя и парапет из труб. Чехлы собранных и перевязанных зонтиков-навесов как силуэты повешенных монахов на перекладинах, если получится выставить фото, увидите сюжет «всех не перевешаешь». Чайка с не подмоченной в силу особенностей пера репутацией сидит на трубе и поглядывает на нас, явно позирует. Иду в номер за фотоаппаратом, застаю ее по возвращении там же и снимаю. Обстановка, как в стильной дизайн-студии: на черных прямоугольных кожаных креслах под навесом лежат горкой оранжевые круглые подушки, снятые с сидений на открытой части террасы. Под дождем остались черные сиденья из металла, затянутого синтетическим шнуром, не боящиеся дождя. Между ними столики, покрытые стеклом, с которых стекает дождь, напоминая о некоторых небольших фонтанах Петергофа, которые падающая вода превращает в стеклянные вазы.

            В этой поездке осваиваю цифровую камеру, незадолго перед этим полученную в подарок. За последние бог знает сколько десятилетий снимал сначала на стекле (на фотопластинки клап-камерой «Фотокор» в доме пионеров на Петровке 28, не путать с Петровкой 38), а затем и очень долго на пленке – черно-белой и цветной, нашей, немецкой репарационной «Агфе» и «Изопане», снова на нашей, потом на «Кодаке», а теперь на карту памяти. Поистине, как говорят японцы, падению вкусов нет предела. Если бы еще удалось захватить время, когда Даггер и Ньепс варили перед съемкой эмульсию и снимали на стеклах с жидким слоем, то точно бы попал в книгу рекордов пивного концерна, а так – только в блог tbg, что не менее почетно. Посмотрим, справлюсь ли с «Никоном»-зеркалкой, кто кого.

            При последующих посещениях ресторана отеля отличаю разнообразие блюд, обилие фруктов, чистоту и начинаю смиряться с раздачей «шведской рукой», хоть это против моих понятий о свободе выбора. Внезапно вспоминаю слышанный когда-то из уст Леонида Осиповича Утесова (по радио) анекдот. Батюшка укоряет прихожан сельской церкви за пьянство и нарушение заповедей, а чтобы было понятней, к стандартному перечню адских мук добавляет кружку дёгтя, которую ежедневно будут принуждены пить на том свете пьяницы. Сельский кузнец по возвращении из церкви наливает кружку дёгтя и залпом выпивает. Жена, видя его выпученные глаза, спрашивает: «Ну, як тоби?». Кузнец отвечает: «Дюже погано, но втягнэшься – пить можно». Втягнемся, тем более, что, честно говоря, питание очень приличное. Очень разнообразный вкусный завтрак, то ли втянулись, то ли действительно так здорово, более о еде в отеле ни слова, просто пятерка.

            После вчерашнего сплошного дождя, как в «Гадких лебедях» у Стругацких, сегодня солнышко, набирающее снова силу тепло и кучевые облака над горизонтом, как напоминание. Первая прогулка вдоль моря, мимо отельной зоны, через лавочки и базарчики. Берег моря здесь – не песочек. Бетонные платформы, кое-где завезена галька, скалы. Тапочки для плавания не роскошь, а удар по бездорожью (разгильдяйства здесь нет). И покупать эти тапочки здесь вдвое дешевле, чем в родном «Спортмастере». Прогулка вдоль моря (точнее изрезанной приморской линии лагуны, Зеленой лагуны, как ее здесь называют), сдобрена запахом соснового леса, обрамляющего променадный маршрут. Время от времени отели подступают прямо к морю, и мы идем практически по их территории. Пляжи здесь муниципальные, и можно расположиться в любом месте, даже если для этого надо зайти на чью-то территорию за плакаты «Только для гостей отеля». No problem. Много ребятни от младенческого до дошкольного калибра, им здесь очень здорово. В лавочках продают множество сувениров и игрушек, а надо было бы продавать здешний фасованный морской и хвойный воздух на вывоз. И ребятня дышит тем, что во многих других местах планеты в дефиците.

            «Лагуна Альбатрос» - это конечно не дубровникский «Excelsior», декорированный Ренатой Штрок, но вполне приличные, с новой отделкой и бесшумными лифтами 4 звезды. Отель спускается к лагуне всеми своими 5-6-7 этажами красновато-кирпичных корпусов, тремя бассейнами, от темна до темна работающими снек-баром и кофейней с закусками, напитками и мороженым. В непосредственной близости еще несколько отелей и в том числе «Парентиум» с казино и потрясающей красоты территорией для променада и купания. Территория для прогулок общедоступная, как и в других местах. Черные почему-то белки хулиганят на газонах, никого не боятся и охотно фотографируются. Доходим до расположенного неподалеку от побережья кемпинга: машины + дачные домики на колесах, приехали или здесь взяты в аренду. Стоят раскладные столики и стулья, обитатели пьют пиво и ликеры из не раскладных бутылок, чем-то закусывают, здесь же приготовленным. Водители немолодые, впечатление, что дачный на колесах отдых в этом месте для них давняя традиция. Слышали немецкую в основном речь.

            Вообще здесь речевая озвучка главным образом русская (может это избирательность слуха), затем немецкий, итальянский, польский, венгерский, гораздо реже английский и французский. Ну и конечно сербо-хорватский, если не быстрый, во многом понятный, скажем так, в ключевых моментах: цифры, погода, дорога. Знающих русский из живущих здесь немного, да и с английским также. Проблема с русскоязычными гидами и монополия принимающих наших фирм прилично задирает стоимость экскурсий. Взять англоязычную в местных экскурсбюро, реклама которых висит и в отелях, просто и дешевле.

             Море достаточно теплое и очень соленое, вода чистая и прозрачная, с берега кажется бирюзовой. Люди поделили Землю, понастроили границ, понавешали вывесок на разных языках, а моря – они и есть моря, как часть одной воды, где-то больше водорослей и медуз, где-то меньше, и рыбы, наверное, все говорят на одном языке, во всяком случае, понимают друг друга, им в голову никогда не приходило строить Вавилонскую башню. Может еще и поэтому море нас так всегда манит, снится, если долго к нему не выбираешься, шумит в раковинах, прикладываемых к уху, притягивает глаз к картинам маринистов, мимо которых равнодушно проходишь в отпускных прогулках по музеям.

            Ухоженная территория, не только окрестности отелей, а именно территория: скошенная трава, посадки рядами оливок и винограда, ни одного сучка в хвойных и лиственных лесах, декоративные цветущие кусты-деревья, подвязанные в защитных опорах, засаженные или уже убранные поля с буроватой и похоже плодородной землей, балконы и лоджии, завитые цветами. Добротные дома и домики, белые и цветные, ухоженная страна (наверное, не только одна Истрия). Время от времени стадионы: от благоустроенных, с трибунами и травяным покровом (по раннему утреннему времени все поле занимают чайки, их здесь многие сотни, может это такой трансфер с клубом Посейдона, а может чайки спортивные) до простых деревенских, земляное поле и двое ворот. Встречаются домики и ограды, сложенные из камня, в одном месте камнедельный завод с аккуратными стопками готовой продукции. И нигде не видно не только помоек, но даже лоскута бумаги вдоль дороги, чисто-чисто.

            Здесь везде велосипеды напрокат: и в отелях «все включено» (на какое-то количество раз в неделю), и в пунктах проката всегда, всем и за деньги. Поэтому дорожки, дороги и променадные трассы заполнены пешими и велокентаврами. Может быть, кого-то из них раздражает такая двойная форма жизни на одной дороге, но их объединяет и примиряет друг с другом ненависть к тем, кто сидит в четырехколесных коробках, смотрит в мир выпученными лобовыми стеклами и портит здешний великолепный воздух, который, надо сказать, не очень-то испортишь. Без ненависти, но с непониманием они относятся к водным формам передвигающейся жизни (катера, яхты, водные велосипеды и т.д.), но почти не встречаются с ними. В прокат здесь можно взять еще множество всякого спортинвентаря, но все же бисайклы – самые популярные. И хотя рекламный случай с Тарзаном и Наташей Королевой подтверждает, что общение кентавра с пешеходом иногда удается и дает плоды, это лишь исключение, а правило говорит о том, что эти две формы жизни плохо совместимы.

             Едем на Плитвицкие озера – 5 часов езды в одну сторону, 5 – обратно. По сторонам дороги – пейзажи земледельческой страны, изредка небольшие заводы стройматериалов, камень или цементные блоки, в отвалах песок и щебень. Очень редко попадаются экзотические здесь березки. Часть пути, проложенного местами в ущельях, едем среди скальных белых стен. Но в основном все склоны поросли деревьями и кустами, пейзаж очень зеленый с примесью терракоты. На убранных полях цилиндры прессованной соломы. Едем рано, над озерами вдоль дороги стелется туман, хотя солнце уже довольно высоко. Много тыквенных полей, по осени листьев почти нет, плети и зелено-оранжевые тыквы. Из экзотических промыслов – трюфели, собирают белые грибы, лисички, опята. Проводится фестиваль, где готовят грибные блюда. Ищут трюфели с обученными свиньями или собаками, собака–ищейка по трюфелям – очень дорогой специалист, стоит до 5 тысяч евро.

            Проезжаем третий по величине хорватский город Риека (итальянцы называли его Фиуме). Промышленный центр, 2 кораблестроительных завода, нефтеперерабатывающий завод, с экологией по здешним меркам беда, серые многоэтажки, коробки домов в центре. Город 3 мая 1943 г. освободили от итальянцев, но Риека по-прежнему многонациональная, видели несколько церквей, в том числе храм в виде парусника, в городе и окрестностях почитают несколько святых мест, где отмечены были явления Богородицы здешним обитателям. После Риеки Горски Котар (переводится «гористый район») - +6°С и дождь. По дороге проезжаем много тоннелей в скалах, самый длинный арендуется французами, которые сделали идеальное асфальтовое покрытие и хорошее освещение. Едем по ущелью, по сторонам высокие ели с клоками тумана на ветвях. В горах здесь водятся медведи, серны, олени, ушастые ёжики, лисы, зайцы, ястребы, совы. Дороги на всем протяжении огорожены сеткой, чтобы не пускать зверье под машины.

            Горная местность со знаменитыми озерами встретила нас дождем, который менялся от слабого к проливному циклически и по многу раз. Вода в озерах невыразимой красоты, с рыбами и растениями, вода с гор водопадами протяженностью и 75, и 50, и меньше метров, вода с неба щедро и безостановочно. Прогулка, а также водные и грязе – процедуры на несколько километров, пешком по деревянным плетям из стволиков 4-5 см, кое-где по щербатым цементным дорожкам, а под конец просто по земле, которая под дождем превратилась в болотину. Спутники надели полиэтиленовые пакеты на босоножки, кто успел купить, натянул желтые дождевики, самые оптимистичные, приехавшие в футболках, вынуждены были купить теплые свитера с вышивкой Plitvice lakes на груди. Круче всех смотрелась девчонка из Перми, которая взамен расквашенных котурнов купила и натянула кожаные домашние тапочки с меховой оторочкой.

            Такое разноцветное воинство храбро устремилось по горным тропам вверх и вниз, разглядывая и запечатлевая на разные гаджеты рыбок в озерах, водопады, пароходики. По обстоятельствам съемку можно вполне считать подводной. На небольшом кораблике, который в тумане на снимке смотрится как Летучий голландец, мы переплыли одно из озер, чтобы продолжить путь. Наверное, в хорошую погоду здесь классно, а в +8°С, дождь и местами сильный ветер понимаешь, почему лягушки время от времени выбираются из воды просохнуть. Согрелись в ресторане за обедом, а обсыхали в автобусе на обратном пути. И если в начале путешествия ругали гида за недостаточную связь с Николой Угодником, за то, что не предупредили о теплой одежде (хотя робко предупреждали, но так, чтобы не отпугнуть) и т.д., под конец устали, смирились, умолкли.

             Умиротворение закрепила запланированная дегустация по дороге. Все с удовольствием пробовали вкусный и в том числе копченый сыр, мед на разных травах, цветах и хвое, ракию (сливовицу) на можжевельнике, зеленых грецких орехах, лимоне, вишнях. Многие, попробовав, покупали. Дегустация – неотразимый маркетинговый ход, особенно среди продрогших и страждущих. По дороге к озерам и обратно проезжаем районы, где прошла недавняя война. Дома с отметинами от пуль и осколков. Государство помогло с крышами из черепицы, остальное на самих хозяевах, у многих за эти 13 лет руки пока не дошли. С деньгами и работой здесь не густо, страна не очень промышленная, коррупция, население небольшое. ЕС за многое осуждает и обещает решить с приемом в Союз к 2013-ому, может быть. Жильё дорогое, права женщин и охрана материнства – на низком для ЕС уровне, средняя зарплата считается 5000 кун (25000 руб.), но множество заработков 2-3 тыс. кун, и для молодых жилье практически недоступно. Послеродовой отпуск – 6 месяцев, а детский садик – 1000 кун в месяц. Война здесь закончилась в 1995-ом, а на полях до сих пор потихоньку продолжают разминирование. С дороги видны белые таблички с указателями: «минное поле».

             Во время войны, как рассказывают, было намерение взорвать Плитвицкий парк с озерами, но хорваты успели отбить эту попытку. Вообще отношение к сербам, слабо сказать, настороженное, во всяком случае, совсем не такое, как в России. В Хорватии исторически жили сербы, которым один из королей разрешил селиться здесь, впрочем, без собственности на землю. И здешние помнят, что Гаврила Принцип и его наставники из «Черной руки» были сербы, и помнят, что началось с его выстрела в Сараево. Более близкая память – в выщербленных стенах домов недалеко от Риеки, где в 90-ых были сильные бои, и погибло много народа, причем по сторонам бруствера были не красные и белые, не мусульмане и христиане, а православные и католики, сербы и хорваты. И очень страшно решалась проблема смешанных браков, которые до этих пор никому не мешали. В этот раз войну призвало не сараевское эхо, а отделение от Югославии сначала Словении (более или менее бескровное), а затем Хорватии – тут и началось.

             Ладно, не будем о грустном, но почему-то когда партийные и государственные мужи решают проблемы государственной целостности, нации, веками жившие в мире и согласии, начинают ожесточенно убивать друг друга. И срабатывает не опыт столетий цивилизованной жизни рядом, а то, кто где выпасал динозавров предыдущие тысячи лет. Похоже, у цивилизации пока существенно не хватает стажа. Дай бог, чтобы она успела его набрать, пока все оставшиеся не перебьют друг дружку, вдохновляясь национальными стягами, партийными лозунгами или просто криками толпы «Оле, Оле». Большинство храмов – католические, но время от времени ловишь глазом круглые купола с православным крестом, разве что купола не золоченые, а посеребренные. Отношение церквей друг к другу спокойное, все-таки война была национальной, а не религиозной. В результате Сербия осталась без выхода к морю и одна, последней недавно ушла Черногория. Думаю, что косовскую Пандору выпустили из сундука, чтобы что-то доказать Милошевичу и его последователям. И вот Пандора на свободе, и никому мало не покажется. «Чума на оба ваши дома». Похоже, что термин homo sapiens – большой, пока незаслуженный комплимент человечеству.

            В Пореч есть несколько способов добраться. Езды от 15 минут до получаса. Цена в один конец 13-15 кун. Если не утонем в Венеции (Интернет обещал, что разверзнутся хляби небесные), в пятницу поедем посмотреть на городок, который английский погодный прогноз различает (Porec), а Gismeteo – нет. Чтобы как-то подлизаться к тому, от кого зависит погода, решаем посетить расположенную неподалеку капеллу Святого Николая. Лестница в 173 ступеньки до капеллы, модернистское здание по проекту архитектора Дворака, закрытое серо-голубым стеклом, внутри еще 90 ступенек и 4 стеклянные кабинки обзора на разных этажах. Наверху – звонница, и звуки колокола регулярно напоминают отдыхающим и их гостеприимным хозяевам о вечном. По вечерам подсвеченный крест над капеллой виден из многих мест Зеленой лагуны. Подъем наверх – 10 кун (куна – примерно 5 руб., 7 кун – 1 евро).

            Обычно морское побережье около тебя или несколько дальше. И ты можешь идти к морю, можешь от него. Здесь по-другому, лагуна заполняет бесчисленные выступы берега, она не только омывает полуостров по контуру, но и проникает в него, как два ежа, перепутавшиеся иголками. Море везде или, по крайней мере, много где, а там, где в горку и его нет, многочисленные бассейны притворяются им, поскольку в связи с дефицитом песка и гальки по побережью это совсем нетрудно. Погода меняется (возможно, это ее сентябрьский обычай) от облачной, сероватой и умеренно теплой утром до жаркой на солнце днем и прохладной к вечеру. Вечером на табло температура воздуха 19, температура воды 22°С, из воды не хочется выходить. Повсюду спутниковые тарелки, даже у прицепов в кемпингах тарелки на треногах, привезли с собой или арендовали. Похоже, TV стало таким же неотъемлемым, как канализация, водопровод и air condition.

            В гостиничном номере смотрим вроде бы канал «Россия», точнее РТР-планета, с передачами в основном с «Культуры», а CNN показывает провальные биржевые сводки в Европе, Азии и у нас, проблемы на Уолл-Стрите и нефть дешевле сотни. Все бы ничего, но из-за качества сигнала смотреть наш канал большую часть времени затруднительно. Картинка рвется, останавливается, звук клацает, прерывается невнятицей, в основном набор стоячих кадров с частотой смены – секунды – десятки секунд. Вроде бы это проблемы спутникового телевидения, но поскольку никто из связистов tbg-блогов не читает, наверное, все так и останется. Это раздражает. Другие каналы в порядке, изредка стоп-кадр и вперед. Может, это реакция эфира на ведьм и экстрасенсов в наших утренних передачах, ну тогда другое дело, это епархия святых отцов, а не вещателей сигнала. А пока смотрим наши новости на CNN без перебоев и особенных радостей от происходящего.

            В среду, как это бывает в разных странах и разных отелях в тот или иной день недели, здесь праздник национальной кухни. Прежде всего, это музыка. Уже при подходе к ресторану она слышна на разных этажах, это национальные мелодии и шлягеры всех времен и народов. В одну из сред в зале очень мило пела и танцевала девушка под аккомпанемент пожилого музыканта с синтезатором, в другую – группа гитаристов с латиноамериканской атрибутикой, которая после выступления для всех солировала у разных столиков, вовлекая в действо сидящих с родителями детей. В холле при входе желающим предлагался довольно обширный выбор аперитивов, вин и крепких напитков. Набор блюд был еще более разнообразен, а специальный повар нарезал пласты от огромного подвешенного копченого окорока. Публика приходила принаряженная, а кое-кто и в вечерних платьях. И без того обычно достаточный выбор сладкого дополнен был тортами, которые на глазах почтенной публики поливались шоколадом и украшались ягодами и фруктами. Развлечение для всех, а для довольно многочисленной ребятни – волшебный праздник.

            В Венецию попасть совсем нетрудно, надо только иметь шенгенскую визу или позаботиться оформить ее на день экскурсии заблаговременно дома. Венеция, Венеция…Встречи с легендарным всегда очарование или разочарование. Например, Альгамбра в свое время оказалась неожиданно прекрасной, превзошла все ожидания. А Венеция – усталость Великого города, распад величия и камня, великолепие лагуны и вонь и неустроенность каналов, толпы восторгающихся знаковыми зданиями и памятниками туристов, символы Венецианской республики и облупленные фасады и потеки на стенах. Конечно, великолепны цветные стекла Мурано в вазах, украшениях, стеклянной пластике. Пугающе глубоки пустые глазницы масок, хищное золото и яркие краски на них – это все-таки праздник мертвых. И рядом почти такие же, но дешевые китайские подделки. И толпы туристов шарашат и подлинное и поддельное. Очаровательны колечки, сережки, браслеты и бусы цветного муранского стекла, крашенные в массе: золото, мозаики, рубин и лазурь утопают в стекле, взрываются под лучом света. Наверное, бессмысленно подделывать бусы и детские браслеты, все это искрится и играет, даря очарование более чем 400-летнего ремесла, сосланного из-за частых пожаров на остров Мурано, с чьим именем вся эта радость разъезжается в разные страны и соседнюю Хорватию в том числе.

            А так, все как везде: хитроумные гиды с зонтиками Мэри Поппинс в руках, водящие за собой разноязычные толпы. Россиян мало, в Венецию нужен Шенген, и если вы не позаботились о нем дома, то здесь это практически невозможно. Тем не менее, русской речи на улочках и площадях достаточно. Это либо прямые путешественники в Италию, либо бывшие соотечественники, живущие сейчас волей судьбы в странах Евросоюза. Итак, хорошая дорогая ювелирка, будоражащие воображение хищные маски, кружева с острова Бурано, разнообразная бижутерия и знаменитое стекло в разных видах, имеющее свой особый облик, инкрустированное цветными стеклянными вставками и узорами. Ponte abito - обитаемый мост, в который может быть встроено жилье, замки, магазины. Венецианский Риальто – арочный мост через Гранд-канал c расположенными в нем 24 небольшими магазинчиками, к которым добавляется множество лавочек у спусков с 28-метровой арки. Судя по разноязычию покупателей, все гиды на ридной мове, родном языке, муттершпрахе и т.д. говорят им, что торговая улица – Мерчерия через 15-20 мин. приведет их к мосту Риальто, где можно купить сувениры и подарки дешевле, чем где-нибудь еще. Бесчисленные указатели на картонках, жестянках, на бумаге, прикрепленные наверху к стенам строений, ведут туристов «к Риальто» и обратно к месту сбора групп «к Сан-Марко». Эти надписи как кусочки нити Ариадны не дают заблудиться даже самым неориентирующимся.

            В полушаге от этой торговой тропы кафе и ресторанчики, где можно взять от бутербродов с капучино до полной ресторанной программы. По любезной наводке наших российских знакомцев по отелю долго ищем, выбираем и, наконец, покупаем стеклянного «звездочета», как нам его рекомендовали, а на самом деле китайца в конической шляпе и с косой. Действительно, игра света в этой средних размеров фигурке удивительная. Нам неожиданно повезло, все Интернет-прогнозы обещали в этот четверг проливные дожди, и наша сердобольная соотечественница из отеля рассказывала, как в такую погоду на Сан-Марко ходят волны по колено, советовала купить резиновые сапоги-ботфорты. Мы их у себя не нашли, но с удовольствием сфотографировали в одной из лавочек недождливой Венеции, еще и временами с солнышком. То ли сказался наш визит в капеллу Святого Николая, то ли Интернет-прогнозами заведует Маленькая Баба-Яга. У нее не получаются настоящая гроза и дожди, из туч вместо молний сыплются лягушки, а вот прогнозы она сочиняет мастерски, и наши, и английские. Ну, и слава богу, после Плитвицких озер очень не хотелось ливня еще и в Венеции. А в хорошую погоду и корабль, который привез нас к италикам и увез от них, быстр, и съемки на Венецианской лагуне полны роскоши и ощущения прежнего величия, и Палаццо Дожей – совсем особенный Белый Дом.

            Практические советы, которых просят все, которыми пользуются немногие и которые не нужны никому: все-таки возьмите с собой серьезную закрытую обувь, пачки евро или карточки быстро худеют, все весьма дорого, не участвуйте в организованных обедах, в городе есть, где перекусить, цены по-разному и есть вполне демократические, несмотря на запугивания гидов. Езда по каналам на гондолах – это экзотично, на катере-такси – менее экзотично, но если вы приехали на корабле, как мы из Хорватии, этого может хватить для знакомства с водной средой. Остальное – с суши, с мостиков, с берега. Много рисунков и гравюр, но на бегу они показались не очень интересными, такой масс-арт. И конечно, все–таки Венеция – это мечта и легенда. Как-то даже и не верится, что мы там побывали, посмотрели, потрогали, послушали плеск гондол на воде, позадирали головы на колокольни и башни, увидели в окне руку венецианца, высунутую, чтобы проверить, идет ли дождь. Разберемся с фото, которых более 300, может поверим.

            Да здравствует Ингосстрах, по крайней мере, по моему опыту. После Плитвицкого «аквапарка» я простыл. Крепился 4 дня и сдался. Читать правила страховки не было сил и желания, но понял, что нужно позвонить в Москву. Телефонов в страховке указано несколько, не то, чтобы на выбор, а просто в разных местах разные. Я звонил полдня без успеха, просто не мог соединиться, а потом зацепился вдруг. И через 2 (два!) часа в номере был очень приятный врач, который дал лекарства и инструкции на 3 дня. Пишу в температуре, раздутый, на лицо ужасный, с надеждою внутри. Надежда от Ингосстраха. Если б еще не засада с дозвоном, ну полные Гиппократы, полис их побери. Доверяйте Ингосстраху. А с аптеками здесь проблематично. В Венеции их мало, и все закрыты, когда у туристов свободное время. Здесь же при куче отелей нет ни одной, поехали утром в Пореч за 4 км.

            Пореч – отдельная история. Туда есть 3 пути: направо пойдешь… На самом деле, обычный автобус, туристический «паровозик» и катер через лагуну. Интервалы движения от 35 мин. до часа, езды минут 15. Южный европейский городок, чистенький, с красивыми и разными домами. Главная улица – для туристов. Ювелирки много, есть неплохая, сребро и злато, хорошие камни, включая чешские гранаты, а какие кораллы. Много сувенирных магазинов, одежда, в том числе от породистых производителей, картинки и акварельки. Стильный магазинчик, который держит художница-москвичка в прошлом, живущая сейчас в Праге. Здесь винтажные фото, близкие к черно-белым, живопись, старые газеты и рекламы. Стильно, но небогато. Посмотрели две церкви, одна из которых – базилика святого Евфразия – потрясает. Раскопаны и бережно выставлены мозаики мастеров из Ровенны (?) VI в. Вплотную археологический музей, довольно большой, интересный, со следами проводимых раскопок и реставрации экспонатов. Посмотрите фото, словами трудно описать.

            Базилика сильно пострадала от землетрясения в XV в., службы прекратились, 2 века она простояла полуразрушенной, а затем была реконструирована и одета в барочные одежды. В ХХ в. ученые начали серьезные исследования в базилике, провели раскопки, удалили поздние барочные элементы. Украшением престола, на котором изображена Богоматерь со святыми, были серебряные и позолоченные барельефы, отлитые по заказу епископа в XV в. В 1669 г. их похитили, затем изготовили и снова установили, а потом снова похитили уже в 1974 г. Ну как тут не подумать, что и чума прежних веков и военные лихолетья новейших могут быть воздаянием за дела человеческие.

            В Порече говорю художнику-хозяину небольшой лавочки, где он продает в том числе на нарезанных на разные форматы деревяшках пестрые и яркие полосатые картинки, что это имущество Мондриана. Он смеется и отвечает, что у Мондриана столько идей, а кушать надо всем. Эти же живописные цитаты на магнитных палетках и бумажных листах. Показываю на Галу, взмывающую из морской пучины, и говорю: «А Сальвадор не обидится?». Он опять смеется и предлагает как знатоку уступить мне в цене. Круглый, смешливый, лет 45-50, богемного вида весельчак.

            Пореч упоминается в летописях за полвека до новой эры как римская колония Парентиум. От римлян – перпендикулярная планировка улиц с прямоугольными блоками строений. От них же ряд сооружений и название Декуманус главной улицы старой части города. В III – IV вв. христианство здесь из нелегальной религии стало официальной, в городе сохранились в разном состоянии остатки многих культовых зданий. Пореч был в составе Византийской империи, потом в управлении Венецианской республики. Чума и экономические неурядицы разоряли город, и возродился он в период правления Австро-Венгерской монархии, став в конце XIX в. курортом для знати. В 1918 г. его как бесхозное имущество прибрала Италия, после 1944-ого здесь стояли немцы, и тогда же на всякий случай его жестоко отбомбили союзники. После войны – это популярный центр туризма Югославии, а теперь Хорватии. Горбатая брусчатка Пореча вылизана до блеска подошвами паломников и туристов.

            В очередной приезд «паровозик» доставляет нас в порт Пореча, и первое, на что мы наталкиваемся, антикварная лавка или точнее двойной антикварный ларек. Для коллекционеров – фашистская военная атрибутика: кинжалы в отделанных потертой кожей ножнах, со свастикой на рукоятках, награды и значки, в том числе знак за Крымскую компанию «1941 – 1942, Krim», пряжки для ремней оловянные и стальные с тисненной каской и надписями, ножи, 2 каски, одна пробитая. Очень похожие на фраже вазы белого металла в стилистике и с орнаментацией ар нуво, бронзовая пластика нуво с подкрашенными цветочными элементами, несколько вещей, типичных для деко на каменных постаментах, изящное литье женских фигур в длинных облегающих платьях и точное литье фигур мужских. Судя по ценам (150 евро или несколько больше) пластика – не подлинники, но по виду – блестящего качества копии. Бронзовое литье, в большинстве собаки, в том числе точеные ливретки и другие благородные образчики пород. Наряду с этим литые рынды, временами под рукой любопытного покупателя озвучивающие набережную, старый инструмент, корабельные приборы, примусы. Какая-то старого вида керамика с нехарактерной для нашего времени цветовой гаммой раскраски, может подлинники, а может новоделы. Серебряные монеты разных стран и достоинств в целлофане, множество обычных монет в корзинке. С трудом оторвался.

            Хорваты – узколицые, светлокожие, худощавые, неразличимые в здешней смешанной европейской туристической тусовке. С быстрыми движениями и речью, вежливые и предупредительные, без заискивания и навязчивости. Девочки в экскурсионном автобусе отмечают, что хорватские парни – красивые, высокие, а глаза какие! Им виднее. Немцы, узнаваемые в любой толпе и любом месте, очень компанейские между собой, уверенные в себе в любом возрасте, крикливые все вместе или соло. Ну, прямо галки. Здесь мы видели также соек, шустрых и нарядных, как у нас, и дятлов с полосатой головкой, но сидели они на пальме. Дятел на пальме – это символ здешнего микса похожего и непохожего в языке, моря и хвойного леса, славянского и ручейка турецкого, смеси православного и католического. В отельной публике островком очень выделяются баскетболисты, белые и чернокожие, у которых здесь сборы, наверное, благо каких только кортов и площадок в округе нет – от тенниса и волейбола до минигольфа. Когда такой два с лишним метра черный парень, не торопясь, раскачиваясь, идет в ресторане по проходу, женщины откладывают вилки. Еще бы и чепчики в воздух бросали, да не в моде сейчас чепчики.

            На базарчике неподалеку от отеля познакомились с русалкой, которая не в сезон ныряет в море за кораллами и раковинами (или покупает их у ныряльщиков) и делает из них хорошие бусы, браслеты и сувениры. Мы купили у нее красно-коралловые бусы, очень красивые, попросили, правда, поменять замки, что она в мгновение ока и сделала. На снимке она без хвоста, но, как и положено русалке, молчит. Сегодня едем на экскурсию «Истратур» по городкам и местам полуострова Истрия. Через Пореч по всему полуострову, с обедом и возвращением через Ровень. Едем по местам, где римляне уже застали историческое заселение и куда привнесли регулярность городских застроек-колоний, сторожевые башни и некоторые культовые сооружения. Истрия – запад Хорватии, на ней же части, принадлежащие Италии (Триест) и Словении. Для здешних мест характерно красно-, серо- и белоземье – с соответствующим ухудшением плодородия почвы.

            На бурых землях - овощи, оливки, виноград. Урожай оливок небольшой, и местное оливковое масло – в основном не предмет экспорта. Серые невысокие скальные выступы вдоль дорог, земля, щедро усыпанная белым камнем. Где-то он не мешает оливкам и хвойным деревьям, где-то собирается земледельцами в громадные кучи. Земледелие здесь не мёд. Едем мимо каменоломни, откуда возят камень для реставрации венецианских зданий. Камень устойчив к морской воде и веками везется в Венецию, а сваи Венецианской лагуны и каналов из хорватского дуба и сибирской лиственницы. На Истрии живет много итальянцев, часто обозначения улиц и вывески на хорватском и итальянском. В разные века и с 1920-ого по конец войны Истрия была итальянской. Италия в национальной кухне, архитектуре, культуре, языке. Есть итальянские школы в Пуле, Ровине, Пориче и других местах. Школы государственные, программы одинаковые, язык разный. Ни тебе синдрома Украины, ни Прибалтики. Языки – средство объединения, а не сегрегации. Так что если за умом, пожалуйте в Хорватию.

            Оливки собирают в конце октября – ноябре, а виноград уже складывают в яркие пластмассовые коробки, расставленные в междурядьях виноградников. Кроме масла и вина, в Пуле и Риеке судостроение, пищевые и другие промышленные предприятия, а в Ровине – табачные фабрики. В сероземье тоже растут виноградники, лежат под осенним небом убранные и вскопанные поля. Вся-вся земля возделана, ухожена, обработана. Лозы подрезаны, молодые посадки соседствуют с плодоносящими. Так что если за трудолюбием и умением, пожалуйте в Хорватию. До 1947 г. хорваты не имели государственности и занимались земледелием в центральной части полуострова. Только в Югославии после войны они получили автономию. В 90-х годах они всерьез взялись за туризм, и сделанное за 15-20 лет впечатляет. Дороги, отели, разработанные маршруты путешествий, снабжение, торговля, транспорт – все отлично развивается прямо на глазах.

            Едем в Грожнан – город художников. Его история – с XII века, это всегда был довольно большой город, но после проигранной войны итальянцы покинули его. Город опустел. Послевоенная Югославия попыталась создать здесь новый Барбизон, предоставив дома XVI-XVII-XVIII вв. в распоряжение художников. Здесь множество художественных мастерских, где делают и продают предметы искусства. А зимой город пустеет, галереи закрываются, и зимовать остаются примерно 60 (как здесь говорят) местных жителей. В грожнанских галереях авторская ювелирка, венецианское стекло, живопись и акварели, прекрасная выставка-продажа старенького шамотника – многоликие композиции в терракоте, смотрятся как вневременные свидетели, естественно вписанные в антураж строений XVI века. Вместе с немногочисленными зимующими обитателями городка остаются призраки синьоров и синьорин, когда-то живших здесь. Но являются они только тем, кто озвучивает узкие улочки и смотровые площадки итальянской речью. Почти на каждом доме Грожнана круглое солнце, где оранжевое, где фиолетовое, голубое, мозаичное. Где солнце, там живет художник.

Мотовунский дубовый лес около одноименного города, где благодаря здешнему климату и особому составу почвы растут трюфели – единственное такое место в Истрии. Монополистом по консервированию, расфасовке и продаже трюфелей в Хорватии и на вывоз является «Zigante tartufi». Белый осенний и черный летний трюфели по-разному ценятся, консервируются целиком, резаными, молотыми или в смеси с другими грибами, оливками, оливковым маслом. В Мотовуне, который называют городом трюфелей, их продажа в магазинах сопровождается дегустацией, собственно продукт довольно дорог или очень дорог. Белые реже и потому дороже. Кроме вкуса, ценят их за особенный аромат. В неурожайный год 1 кг хороших трюфелей может стоить 1500 евро. Мотовун – город со строениями XIII в. и гербами венецианских семейств на городских воротах. На гербах часто лев с книгой, если книга закрыта, то и город закрыт, чума или война обычно были тому причиной. Думаю, что прагматичный XXI в. прибавил к этому перечню еще учет городских достопримечательностей. А так, все как раньше. Тем более, что по крутизне расположения и узости дороги туристические автобусы остаются внизу, большинство легковых автомобилей стопорятся несколько выше, под самым городом. Далее by walk.

            По крепостной стене обошли смотровую башню XIII в., полюбовались на панорамы окрестностей с птичьего полета. Поснимали старые дома и двери – немые стражи времени. Кажется, если бы можно было шагнуть за эту дверь, венецианские стражи торговых дорог стали бы требовать пошлину с тех из нас, кто обзавелся сумками со снедью, включая баночки с трюфелями, и сувенирами. Поэтому ломиться через эпохи не рискнули, хотя аккуратненькие дверки очень к этому располагали.

            Обед в деревенской корчме – часть программы поддержки нетуристических районов, где создаются агро-ресторанные комплексы. Здесь кормят своей продукцией и поят своими напитками. Поэтому нет кофе и пива, но есть ракия с разными добавками и красное и белое вино, странноватый на вкус, но приятный сок. Мясо индейки и шпикачки – выше всех похвал. Стол щедрый и вкусный. Само здание напоминает бывшую конюшню, светильники в виде тележных колес, колонны и арки грубого кирпича, деревянные потолочные балки. На каменных полках колонн – глиняные горшки. В половину торцевой стены картинка сепией с водопадами и горными кручами. Противоположный торец зала – с большим камином, украшенным гончарными изделиями. Неутомимый аккордеонист наигрывает национальные мелодии, в которых временами прослушиваются немецкие вставки, аудитория смешанная. Завершается все десертным вином и пончиками в сахарной пудре.

             В Ровине внимание туристов больше всего привлекает собор святой великомученицы Эуфемии (для православных – Евфимии Всехвальной). Она пострадала за веру в начале 4 века н.э. во времена Диоклетиана. Собор построен венецианским архитектором, украшен работами венецианских скульпторов и представляет собой барочное здание начала XVIII в. с 57-метровой колокольней, построенной ранее. Ее венчает медная скульптура святой, показывающая направление ветра. При строительстве собора снесли три древние церкви. Собор очень красив и оформлен с роскошью, характерной для этого периода в развитии Ровиня. В соборе находится саркофаг с мощами святой. 16 сентября, в день памяти Святой Эуфемии в город прибывают паломники. Ведущая от собора вниз улица Грисия заполнена арт-галереями и мастерскими художников, ювелиров и керамистов, где они продают свои работы. В городе большой и живописный фруктовый и овощной рынок, едва ли не самый дорогой в Истрии, масса лавочек и сувенирных магазинов. Здесь везде, где мы его пробовали, очень вкусное мороженое, кроме собственного отеля, где так себе.

            В Ровине на бегу, при отходе автобуса уговорил продавщицу, не хотевшую никого обслуживать, кроме пожилой чопорной английской пары, для которой она создала на столе викторианскую коллекцию с кофе в высоких чашках, пирожными, шоколадом и бутоньеркой мелких цветов. Только когда я сказал ей по-английски, что сейчас стану на колени и буду ждать мороженого для моей спутницы всю оставшуюся жизнь, я получил одобрительный кивок англичан, а барменша снизошла до меня.

            В Пориче мороженое нам продавал элегантный, быстрый хорват лет 35, который споро лепил на вафельные рожки шоколадные, ягодные и ореховые шарики, приделывая им изюмные глаза и рты. Всех забавляло, кто кого будет есть, охотно покупали. Ох, и вкусное здесь мороженое. Еще одна достопримечательность путешествия по Истрии – Лимский залив. Он стал таким, когда около 10 тыс. лет тому назад уровень моря одномоментно (Великий потоп?) поднялся на 100 м, и море заполнило ущелье. Сейчас там в среднем 34 м глубины, и соленая морская вода и придонные источники пресной позволяют с успехом разводить здесь мидий и устриц. Это заповедник, большим катерам и кораблям здесь запрещено. Вода чистая и красивая, зеленая сверху. Залив очень живописный, и это нерукотворное свидетельство гигантского катаклизма, который когда-то случился на Земле.

            Экскурсия по Истрии позволила побывать в прибрежной и континентальной части полуострова, посмотреть на Гражнан, Мотовун и Ровинь, взглянуть на Лимский залив, познакомиться с образцами старинной архитектуры и пообедать в деревенской корчме. Это приятная и разнообразная поездка, в том числе и потому, что нам повезло с погодой. Дома, в Зеленой Лагуне, днем прошел дождь, а вечером началась феерическая гроза, которая озвучивает и иногда подсвечивает мои вечерние упражнения в письме. Экскурс по Истрии – хорошая иллюстрация к жизни Хорватии, миссии и проблемам ее народа, а также довольно полный набор характерных для нее ландшафтов, городков и деревень, полей, ферм, заводов, дорог.

            Работа здесь в значительной степени сезонная, часть из тех, кто трудится в местных отелях и ресторанах летом, на осень и зиму уезжают, получив разрешение на работу в Австрии. Уровень безработицы сейчас 17-18%, это довольно много. Во время войны были уничтожены фабрики и производства, многие потеряли работу, и уровень занятости был не более 70%. По счастью, 90% людей имеют собственные дома или квартиры, многие сдают принадлежащие им апартаменты по побережью. Зимой некоторое оживление обеспечивают итальянцы, которые приезжают справить Рождество – Новый Год. Люди подрабатывают земледелием, разведением скота. Медицинское обслуживание для своих осталось пока бесплатным. Обычно в семьях 2-3 детей. Гастарбайтеры из Боснии и Сербии в основном заняты в строительстве, половина не имеет разрешения на работу. После войны здесь осело много беженцев, которые жили в местах военных действий. Говорят, что во время войны погибло 225 тыс. хорватов. Вместе с этим беженцы и перемещение людей уменьшили общую численность населения Хорватии на 1 млн человек. Идея Великой Сербии стоила очень дорого большинству народов бывшей Югославии, создала опасный прецедент в нестабильном мире, ввязала собственно сербский народ (оставим правителей и «героев» за скобками) в братоубийственные разборки и подставила его под натовские бомбы. Не дай бог дожить до того, чтобы неразумие и непомерные амбиции правителей лечили чужие дяди через бомбоприцелы.

            Хорватия построила дороги, с которыми раньше было туго. Несмотря на доходы от вполне успешного сельского хозяйства и туризма, деньги раньше уходили в Белград. Построила новые и отремонтировала имевшиеся отели, открыла без виз границы всем гостям, учит языки, строит стадионы международного класса, работает, не покладая рук. Они пробьются. Они помнят свою историю с ранних христиан, уважают свою историю и историю других стран. Кто не знает, как улучшить жизнь, добро пожаловать в Хорватию.

            Но что же жжет мне душу, когда я перебираю в памяти впечатления от Истрии? Что заставляет снова обращаться к загадке, которая всегда меня волновала? За шутливыми словами о призраках Гражана родом из XVI в. и об интересе прихожан к содержимому саркофага, который ежегодно 16 сентября открывали в храме Ровиня через специальное окошко и перестали это делать лет 5 тому назад по неизвестной мне причине, меня не оставляло (как ранее и в других поездках) ощущение присутствия духа места, Гения места или чего-то еще невидимого, но ощущаемого. Здесь живет прошлое (или что-то другое), живет Дух, будем так его называть. К сожалению, не чувствую этого в других местах, казалось бы располагающих к этому. В Храме, взорванном в 1931-ом и воссозданном через 70 лет. Во многих отмытых, очищенных от скверны и антуража овощехранилищ сооружениях, возвращенных к прежнему своему назначению. В музее, размещенном в бывшем обкомовском здании. Наверное, чтобы ощущался Дух, нужна какая-то критическая масса верящих в него, верующих, просто чувствующих, ну хоть сочувствующих. Может, у нас с этой массой недобор, по людям или по способности чувствовать отстраненное? Наверное, я неправ, наверное, есть это в Кижах и у новгородской Параскевы-Пятницы, у святых источников от OS-ы, в Соловках и на Валааме. Хотя насчет двух последних я, пожалуй, погорячился, там такое было, что не скоро зарастет, если зарастет. Очень постарались: разоряли храмы, убивали священников и верующих, разбазаривали святыни, ссылали картины и колокола. Сколько же молитв нужно, чтобы снова намоленными стали места и храмы, чтобы вернулись духи прошлого, духи места? А пока, как злорадствовал популярный и приближенный когда-то поэт, сменивший меченую фамилию на Бедный, «нет божьих здесь телес, Христос воскрес». А вернется ли, как знать?

            Вот и о поэтах тоже. Попалась мне в начале 60-х двуязычная антология русской поэзии от Державина до Великой Отечественной, изданная английским «Пенгвин Букс». С краткими биографиями поэтов. Самиздат уже стучал своими «Эриками», стихи  Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, Гумилева и других были уже доступны алчущим. Евтушенко, Вознесенский, Рождественский собирали стадионы и площади. А биографии… Такой мартиролог от Черной речки, сибирских руд, Машука, далее везде. Я вспомнил этот слезный и кровавый список много позже, когда случайно прочел эссе признанного  Гражданина и Писателя о творчестве и жизни Поэта, самого знаменитого из тунеядцев и лауреата нобелевки, незадолго до этого нашедшего вечный покой в Венеции, куда стремилась душа его при жизни.

                                                                    Любить поэтов

Судить поэта – важная работа,

Судить поэта – сладкая забота,

Судить поэта – мир иронией проел,

Недоучился, Недомолился, Недосидел.

Судить поэта – мрачен и рассуден,

Судить поэта – мол, пейзаж безлюден,

Судить поэта – мало что успел,

Недоучился, Недомолился, Недосидел.

Судить поэта – мог, но не вернулся,

Судить поэта – с Западом стакнулся,

Судить поэта – век утишить не сумел,

Недоучился, Недомолился, Недосидел.

Судить поэта – разменял талант на медный nickel,

(А как же aut bene, aut nihil?),

И темы он еврейской не задел,

Недоучился, Недомолился, Недосидел.

Судить поэтов – русская традиция,

Неважно: жандармерия ль, милиция,

Лишь рот заткнуть, чтоб он судить не смел,

Недоучился, Недомолился, Недосидел.

Судить поэтов… Сколько можно?

(На Черной речке, Машуке, в «Англетере», Сучане, Елабуге, далее везде)

Смириться невозможно! Ужели это вечный наш удел?

Недоучился, Недомолился, Недосидел…

            Научимся любить поэтов, любить и без лести судить свою историю, погордимся хорошим, покаемся в плохом, глядишь, и к нам снизойдет Дух и вернутся духи прошлого. Вернется ощущение истории не только в антикварных подделках и искусственно старенных мебели и паркетах. Такие впечатления вызвали у меня свидания с прошлым на старых славянских землях и в древних храмах Хорватии этой необычно прохладной для здешних мест осенью. С каждым днем погода потихоньку сдвигается в осень, по градусу постепенно сползает температура, спокойное еще несколько дней тому назад и прозрачное море пошумливает и рябится, резко пожелтели некоторые деревья, а на приотельных участках подстригли цветочные шапки гортензий, оставив кое-где по 1-2. По-прежнему алы герани и продолжается праздник красных и розовых бегоний, но чернеют ягоды на оливках и наливаются коричнево-красным гранаты на ветках.

            Браво, Анкица – «Атлас туристик», браво, Олеся и Юля – «Капитал Тур». Ты видишь чужую страну своими глазами, а слушаешь своих гидов. И хорошо, если гиды хороши. Завтра три последних чартера в Москву и еще один в Самару. Наш русскоязычный гид Анкица уже в другой фирме обслуживает немцев. Она говорит: «Русские улетают, значит, осень пришла». Температура воздуха +16, моря +18°С.

            P.S. Первым, с кем встретился по приезде в подмосковном лесу за калиткой, был белый гриб. Не трюфель, конечно, но вполне достойный представитель здешней флоры с кожаной коричневой шляпкой и белой ножкой. Читал когда-то, что между Сергиевым Посадом и Хотьково во времена оны собирали трюфели, имели для этого натасканных свиней, и две деревни (где-то в районе нынешнего Семхоза) промышляли этим и поставляли трюфели московским рестораторам. Потом не до того было, и утратили знания и умения, как это случилось и с легендарным соловецким заломом, которого умели ловить тамошние монахи, пока их (монахов) не извели за революционной ненадобностью.